Не думать и не помнить ни о чем. Свобода скажешь? Может и свобода. Взгляни на бюст у паркового входа Свободен, но разбит параличом. С античной свалки некуда спешить. Ни Трои, ни циклопов, ни Калипсо. В сухих глазах из вяжущего гипса Застыл осколок гипсовой души.
Полынным ветром травы теребя Минувших дней поросшие лощины Не без причины помнят про тебя И влюблены в тебя не без причины. Безумный мир, оставшийся без сна Не обретен ещё – уже утрачен. Весна, малыш, бескровная весна Беснуется, юродствует и плачет .
***
Не думать и не помнить о тебе. Оберегая девственность конвертов, Все имена запутались посмертно В обвисшей телефонной тетиве. Любовь ушла с крупицами песка, Оставив верность совести и штампам, Рабочий сцены сбил огни на рампе, И с этих пор я перестал искать.
***
Спи в ожиданье третьей мировой. Не проверяй полученную почту. Наш глинобитный дом порос травой, И дикими цветами от того что, Любой букет из этих дивных мест Раскупорят скорее, чем повяжут. Да и косы не выковал Гефест. Да и Арахна плюнула на пряжу.
***
Когда-нибудь, уставши от торгов И ты вернешься с мыслью – нахрена ты Вернулась к этим траурным пенатам На эту пристань дряхлого Арго, Под эти своды в этот ветхий дом Где нет давно ни выхода, ни входа Где жизни нет, но есть одна свобода Не думать и не помнить ни о ком.
Желаю дороги широкой и гладкой, Любви без сомненийпоследствий, без слёз, без оглядки, Надежды, удачи, здоровья и денег. Целую сердечко, дружок. С Днём Рожденья. 05.08.08
Ты просил написать, если станет пронзительно плохо - Вот, пишу: мне не дышится. Бросишь полцарства, примчишься? Сто процентов - забыл, как на палец накручивал локон, Ставил пломбу - "жена", "навсегда", заговаривал числа.
Сколько раз умирала, звала, возрождалась строкою, Разбивалась в стихах на куски безобразных мозаик, Написать, говоришь? Нет, мы заняты с дочкой игрою: Дочь - котёнок, а я - то ли змей, то ли с дыркою шарик.
II
Ты просил написать, если станет пронзительно плохо - Вот, пишу: мне не дышится. Бросишь полцарства, примчишься? Сто процентов - забыл, как на палец накручивал локон, Ставил пломбу - "жена", "навсегда", заговаривал числа.
Сколько раз умирала, звала, возрождалась надеждой, Разбивалась в стихах на куски безобразных истерик, Написать, говоришь? А ты сможешь согреть и утешить? А любовь будет та же, в трёхдневном сукне адюльтера?
А ты разницу знаешь? Любить и ответствовать жизнью, Отвечать за слова, (а не можешь - умри, но молчи!..)
Я любила, всему вопреки, в твоём сердце мужчину, А теперь его нет ни в одном из живущих мужчин.
Upd: таакс.. а вот не удалю пост.. она была!) я успела её заметить!))))) самоудалилась госпожа удача.. всё как в жизни.. думаешь - вот она! - а её бац - и след простыл.. *загрустила*
Upd: это вообще бот, с весьма известным хозяином) но всё равно, улыбаюсь сижу) боту ли.. настроение приподнял)) жаль, только, что ушла... хоть бы 2 недельки погостила (самые важные...)
"Сказала ему без крика - спасибо, на этом все, а он улыбался дико, почувствовав, что спасен. "Зачем, почему, ты дура!» - кричали ей вслед глаза, живот, округлив фигуру - единственный, кто был за. Плевать на слова и сплетни, не им за тебя решить, а дочка родится летом, но надо еще дожить. ...Сгорает в кастрюле каша, в игрушках царит бардак (а дочку назвали Машей, без умысла, просто так). Глядишь на нее украдкой, не веря в свою судьбу, а дочка мусолит пятку, и мрачно кривит губу. Растет, головенкой вертит, конфету зажав в руке, а ты, улыбаясь, чертишь зарубки на косяке. Конфета, потом - помада, с подружкой глоток вина, и "Мамочка, ну не надо, я просто пройдусь -луна, ты, знаешь, а он хороший...", и роза на стебельке. Паршивца зовут Сережей, и ты с ним накоротке. Свои вспоминая роли, волнуясь, сходя с ума, ты, вместо "Рехнулась, что ли?!", ей скажешь:"Решай сама. Подумай, чего ты хочешь, дорог на земле полно...", и будешь потом полночи бездумно курить в окно. Как сделать, чтоб ей, малышке, зажегся другой маяк, твои не достались шишки, колдобины, острия? Прикрыть бы, укутать, спрятать...чтоб жизнь не открылась ей, и стала дешевым ядом, как выдохшийся портвейн. Дождавшись свою пропажу, увидишь, как в первый раз, и все про себя расскажешь, без вымысла и прикрас. Про то, как дрожат ресницы, когда за душой - беда, и первый, зараза, снится, пусть изредка, иногда, и третий, четвертый, пятый...любовь, понимаешь, Маш? "И твой заезжает папа, впадая в семейный раж, и Коля звонит, и Гриша, ну, помнишь, такой, в пальто? Все это, родная, слышишь, должно быть, совсем не то. Но я не жалею, дочка, себя на куски разбив..." И скажешь, поставив точку: "Не бойся. Живи. Люби".
Затянешься, глядя прямо, и грянет - из темноты: "Какое ты чудо, мама! Я тоже хочу - как ты!" /Маша Хамзина/
разревелась..позвонила подруге, прочитала по-телефону - поревели, покурили, попизпообщались, пришли очередной раз к выводу - во всём виноваты мужики, пожелали друг другу спокойной ночи, рявкнули на дочек, чтобы шли спать и разошлись. Вечер прошёл не зря: ) Спасибо, Леночка)
Половинку сердца съела мышь. Смотрит, ухмыляется, молчит. Как дела, подруга, что не спишь в серой безответственной ночи? Да, опять звонил, опять нетрезв, говорил, что любит и скучал. Он не глуп и вовсе не подлец, он всего лишь выплеснул печаль. Я нужна на целых полчаса, может, наскребу на пропуск в рай. Всё я понимаю, егоза. Там еще осталось... доедай.
Человек, который сколько его знаю (лет 6), подкалывал на счёт моего русского, ругал за ошибки, да что там, порой жестоко издевался, только что пишет в аське: Превед, Оленко!
встречай меня... я все-таки приехал без лишних фраз и деланных «прости» лишь пересмешник харкающим смехом об этом тишину оповестил впитался в лед трепещущий и рваный истошный звук, действительность кляня искала тусклым взглядом Несмеяна кого-то... вероятно не меня... перрон, покрытый зеброю поземки плевок кровавой точкой на стекле и счастье стайкой теплых промилле ласкает нервы, фибры, перепонки...
я вышел затемно... морозно пахло влагой асфальт блестел от желтых фонарей глаза щипали знаки Зодиака и вереницы запертых дверей запорошило нежной белой пудрой... в сиянье первозданной наготы улиткой выползало в небо утро замочных скважин стиснутые рты размеренно дышали теплым мраком стесняясь, обещая и маня кого-то... вероятно не меня... да где-то выла жалобно собака...
меня нагнал троллейбус одинокий он, очевидно, тоже не спешил и предлагал принцессу Мононоке в искусственные спутники души забытой кем-то глянцевой обложкой раздела синема и анимэ рисованные скрещенные ножки предназначались, все-таки, не мне, а принцу поднебесному, наверно, со знаменем из ячьего хвоста я до него, увы, не долистал... (там обещали даже Одри Хепберн)
сошел на предпоследней остановке рассвет, проливши ветренную муть, срывал одежды, весело и ловко не позволяя походя заснуть... на стройке сторожа со вкусом пили абсент змеею лился в турий рог там, оседлавши желтый «Катерпиллер», тост говорил взъерошенный Ван Гог держась за отпадающие уши клеймил разврат, насилие и зло его весьма прилично развезло но до развязки я и не дослушал...
замерзли пальцы... чуть дрожат колени от действия недружественных сред отметка на знакомом старом клене последний шаг... последний серый след в снегу/в душе/в словах/в сознанье/в письмах последний вздох на замерших устах среди твоих, моих, и вечных истин я лягу пОд ноги, я дьявольски устал... исчезли к черту знаки Зодиака пропал из вида пламенный Ван Гог мой пересмешник выразить не смог он промолчал... наверное заплакал...
Бесстыдно делать фарс из балагана. Есть только три волшебных апельсина, Два – для врагов, последний – для себя.
Moishe
Малыш, вокруг - такая селяви, Что солнечные зайчики в крови… Валяются, как давленые вишни… И по ночам, сочащийся бедой, Их собирает месяц молодой, А после звезды вылепит всевышний. Апрель, малыш… Апрельский передоз Съедает птицу Феникс орнитоз А тот - тотем бессмертия, пра-птица, - Сидит на ветке, прелью изможден, Шерстится мхом, коростится дождем, И сыростью ночной нетопырится В комок окна из вечной пустоты… Приглушен свет, придушены коты, Чтоб не ходили по цепи кругами. Куда-то в страшный, черный мезозой Старуха манит ржавою косой, Где будет тот же Феникс-оригами... Весна, малыш... Всему - своя хандра… Апрель прошел, и мне уже пора Идти туда, где пращуры и йети... А ты, малыш, как вырастешь большой Увидишь: жить - безумно хорошо, Но, лучше, не делись, пока что, этим.